|
С Николаем Петровичем Воробьевым, в просторечии Воробьем, разнорабочим Эмского деревообрабатывающего комбината, человеком ума не заурядного, но скорее скудного, сделалась неприятность – он стал умным. Метаморфоза приключилась неожиданно и, как всегда бывает с неприятностями, – не вовремя. Воробей с друзьями – столярами из его цеха – Толяном Кривовым и Серегой Мудровым выпивали, неподалеку от дикого пляжа на берегу речки Эмки.
Триумвират сей составился не волей случая, но по практической надобности. В окрестных деревнях разразился дачный бум. Жители крупного областного центра, расположенного поблизости от Эмска, скупали землю, старые деревенские избы, строили новые. Для обустройства им требовалась всякая деревянная утварь, которую и наловчились изготавливать приятели Воробья, а сам Воробей продавал ее на рынке около автовокзала. Среди дачников попадалось изрядно интеллигентных людей, а у этих, как известно, руки не из того места растут. Поэтому Воробью со товарищи иной раз случалось подрядиться поставить забор или сарай, а то и баньку сложить.
Друзья пребывали в благодушном настроении, весна уже вошла в Эмск, работы было много, авансы получены. Со следующей недели пора приниматься за дело, а сегодня – последние свободные выходные и надо было распорядиться ими с толком. Разговор велся неспешный, солидный и в основном умещался внутри треугольника, составленного облезлой стервой-учетчицей Надькой, мастером цеха Володькой – козлом, мешавшим им работать налево и, конечно, местной футбольной команды, которая за такие бабки какие им платят, должна была уже давно выиграть первенство района.
Вот тут, как раз на середине фразы, Воробей и стал умным. Понимание нового статуса пришло к Николаю Петровичу не сразу, а спустя немногое время. Вначале же он недоуменно замер, глядя на своих приятелей и не узнавая их. Те поначалу не заметили выпадения Воробья из разговора, но затем спохватились.
– Ты чего затих, Колян, – ухмыльнулся Толик, – водка, что ли несвежая попалось.
– А гляди, действительно побледнел, – расхохотался Серега Мудров, – точняк, водкой отравился. Смотри не пей больше, водка, она для здоровья вредная. И оба приятеля захохотали.
– Что-то я действительно неважно себя чувствую, – проговорил Николай Петрович, – пойду я, пожалуй. Вы уж извините меня и не сердитесь. Хреново мне как-то, – добавил он, заметив удивленные взгляды друзей, не привыкших к подобным речевым изыскам, и на всякий случай неуклюже выматерился.
Идя домой обычным путем, Николай Петрович удивленно рассматривал знакомые улицы. Прежний плоский и тусклый пейзаж распался на выпуклые, красочные составляющие. Подымаясь к себе на второй этаж Воробьев испытывал чувство дежа вю – вроде и знакомо все до мельчайшей выщербинки на лестнице, а в то же время чудно, будто он все это раньше видел чужими глазами.
Дверь ему открыло странное существо женского пола. Живот существа, выпирающий из тренировочных штанов, с трудом прикрывала ярко-оранжевая футболка, морда была вымазана чем-то жирным и нехорошо блестела.
– Ну, что уставился, проходи, – пробурчало существо жутко знакомым голосом и он с ужасом опознал свою жену Катьку.
За ужином жена непрерывно болтала про эту стерву-старую деву-облезлую-учетчицу-Надьку, которая приперлась к ним в бухгалтерию с дурацкими вопросами, про Нинку, которой изменяет муж и все об этом знают, только она одна, дура, ни о чем не подозревает, про соседей, с которыми Катька повздорила из-за то того, что те вывесили сушиться свое белье на улице и опять заняли все веревки. Николай Петрович задумчиво глядел жену, пытаясь вспомнить в ее необъятных телесах невесту Катеньку – двадцатилетнюю девчонку, нежную и ласковую. Где-то в голове свербел назойливый голос жены. Нет это не жизнь – думал Николай – это не может быть моей жизнью, сейчас я проснусь.
– Ты что молчишь, – донеслось до него, – ты что это трезвый? Ты же должен был сегодня со своими придурками-друзьями встречаться? Где это ты шастал? – возвысился до визга голос жены.
– Знаешь, Катенька, нездоровиться мне, – проговорил Николай, – пойду я прилягу ненадолго.
Ошеломленная ласковым обращением Катька открыла рот, но так и застыла, не найдя ответа.
По дороге Воробьев заглянул в комнату дочки. Ира играла за компьютером, не обращая внимания на включенный телевизор. Николай Петрович хотел было заговорить с ней, но не придумал о чем и пошел к себе. Зайдя в спальню Воробьев натолкнулся на зеркало, в котором отражался мужичонка с неряшливой фигурой и бледным одутловатым лицом. Внешность незнакомца была столь неожиданно неприятна, что Воробьев даже оглянулся, пытаясь разглядеть гостя, но никого не увидел. Надо что-то менять, дальше так невозможно, фигура и та какая то…незначительная – подумал Николай и, приняв решение успокоился.
Утром проснулся поздно, благо было воскресенье. Жена уже ушла на рынок, по дороге наверняка заглянет к подругам и вряд ли появится раньше полудня. Дочки тоже не было – ее теперь до вечера не жди. Наскоро позавтракав, Воробьев заметался по квартире, желая что-то предпринять, – просто смотреть телевизор было невыносимо. Николай Петрович оказался в комнате дочери и взял первую попавшуюся книгу в яркой обложке: «Нет, нет, крошка моя, ты не можешь любить графа. Граф женат на Изабелле!» – ввинтилась в мозг нелепая фраза. Он с отвращением отбросил книгу. Господи, что она читает? Все же необходимо с ней поговорить.
Однако книга навела Николая Петровича на нужную мысль – надо идти в городскую библиотеку, там директором Наташа, когда-то они учились в одной школе и хотя Воробьев был на пять лет младше, все же они были немного знакомы – Наташа вела у них в классе какой-то кружок. К тому же он слышал, что при библиотеке существует историческое общество, изучающее историю Эмска, и имеющее целью разъяснить причину загадочных событий, происходящих в городе. Ранее до Николая Петровича доходили слухи об озере с голубой водой, то появляющимся, то пропадающим в ближайших к Эмску лесах, о собаках с невероятно умными глазами, вдвое превышающих по размеру обычных псов.
– Да, именно с библиотеки он начнет новую жизнь, – рассуждал Николай Петрович, – Наташа, историческое общество, круг образованных людей – вот, что ему нужно!
Размышления Воробьева прервала дорогущая иномарка, остановившаяся на переходе и мешавшая перейти дорогу. Дверь иномарки отворилась и из машины вышел импозантный мужчина спортивного телосложения, которое подчеркивалось идеально сидящим на нем костюмом. Возраст мужчина имел неопределенный – седина в волосах и опытность холодных глаз говорили об изрядном числе прожитых лет, однако свежесть кожи, отсутствие морщин и аккуратность фигуры свидетельствовали об обратном. В ауру дорогого парфюма, многозвездочного коньяка и крепкого ароматного табака диссонансом врезался отчетливый запах серы.
– Как же я рад видеть вас, любезный Николай Петрович, – залучились счастьем холодные глаза незнакомца, – ну как прошел тест-драйв? Не желаете ли прямо сейчас подписать договор?
– Какой договор, какой тест драйв? – только и сумел произнести изумленный Воробьев.
– Ну как же, Николай Петрович, – заулыбался едва не всем телом незнакомец, – вы же человек умный и понимаете, что метаморфоза свершившаяся с вами, не игра слепых природных стихий, но сознательное действие совсем иных сил.
– Да уж, догадываюсь, – демонстративно принюхался Воробьев, – и какова же плата? Моя душа?
– Что вы, что вы, – замахал руками незнакомец, – как можно? Душу за такую малость! Если бы мы за всякую услугу подобную оплату требовали, многим бы и десятка душ не хватило! Душа это товар штучный, в исключительных случаях к оплате принимается.
– Это в каких же, – полюбопытствовал Воробьев, – я думал с вами только душой можно расплатиться.
– Ах, дорогой, Николай Петрович, не верьте вы всему, что о нас пишут, – искренне расстроился импозантный незнакомец, – недоброжелатели знаете ли, они еще и не то насочиняют. Вот если бы вы захотели богатство чрезмерное приобрести, или к примеру сказать власть, вот тогда мы бы и поговорили о душе.
– Ну я же у вас ничего не просил, никогда к вашему ведомству не обращался.
– А вспомните, третьего дня в компании друзей. За шумным застольем, так сказать, – многозначительно ухмыльнулся черт, – вы говорили, что кабы были умны, то не сидели бы в этой дыре, а давно уже жили бы в райцентре и имели свое дело. Вот мы и услышали, и предоставили вам ум во временное пользование. Своего рода тест-драйв. Мы, видите ли, тоже не лыком шиты, рынок изучаем.
– Так, какова же плата?
– Плата мизерная, поживет у вас наш практикант с годик, и всего дел.
– Это как поживет, – растерялся Воробьев, – какой практикант? Мы втроем живем, квартира маленькая, двухкомнатная. Да, и дочке шестнадцать лет всего, а тут практикант какой-то. Неловко получается.
– Да, он и не стеснит вас вовсе, – заверил импозантный коммивояжер, – ему жилплощади никакой не надобно. Практикант наш – пока еще дух бесплотный. Он просто иной раз на мир вашими глазами взглянет изнутри, так сказать. Вы, дражайший Николай Петрович, и будете его жилплощадью, если можно так выразиться.
– Хм, – только и смог произнести Воробьев, – он, что же только смотреть будет?
– Ну может, когда и созорничает… Ребенок, он и в Африке ребенок, – для убедительности добавил черт.
Воробьев задумался. Перспектива остаться навсегда умным уже не выглядела привлекательно. Он понимал, что придется изменить круг общения, скорее всего сменить работу. Но где найти новую? Да и делать он ничего не умеет. А как быть с женой? Оставаться с этой дурой невозможной, а уйти не к кому и некуда. Да еще этот практикант дел понаделает, отвечай за него потом.
– Нет, – решился Николай Петрович, – не могу я принять ваши условия. Невозможны они для меня!
– Что ж, – разочарованно протянул черт, – человек вы умный, уговоры бесполезны. Будь по-вашему. И сделав рукой плавный жест, черт истаял в воздухе, прихватив за собой дорогую иномарку.
Воробьев оставшись один, недоуменно встряхнул головой. Внутри было мутно, но не как бывает с похмелья, а еще хуже. Постоял с минуту, подумал и поплелся в сторону дикого пляжа в надежде отыскать своих приятелей.
|
Вход
FAQ
Поиск
Betti, когда начинал писать этот рассказик, замышлял его в виде ироничной зарисовки, а когда написал увидел, что и оттенок ироничной трагичности имеет место быть 
Тутси, честно говоря, уже очень давно не перечитывал Зощенко и не помню у него рассказа, который Вы упоминаете, трудно придумать, что-то абсолютно новое, особенно в таком коротеньком рассказике. 
Спасибо за отзыв. Аватара у Вас отличная 
Хотя миниютюра всяко красивше